Сидя на краю кровати спальни в Арле, он смотрит в окно на звездную ночь над пшеничным полем с воронами. В углу комнаты на столике стоит ваза с астрами и флоксами. На шкафу около двери тоже замерли три подсолнуха в вазе. Под столиком лежат размокшие и грязные, окончательно потерявшие форму башмаки. Где-то неподалеку стоит стул c трубкой. Закрыв на минуту глаза, он вспоминает желтый дом, красные виноградники в Арле, еще через пару минут перед его взором предстают ирисы. Он вспоминает как любил прогуливаться по тропинке в поле с ивами, мимо трех белых коттеджей в Сен-Мари, доходя до реки, где разгружались угольные баржи. Рыбацкие лодки на берегу в Сен-Мари качались на водной глади. Где-то неподалеку находилась стоянка цыганского каравана и старая мельница.
Одинок и побежден. Безумие изматывает его. Длительный пост заставляет его томиться. Единственный бальзам, который его утешает — это чтение потрепанных книг. Вчера поклялся не возвращаться к работе, но сегодня происходит то же самое. Когда перед ним находится холст, то он чувствует то же, что и Бог в первый день Творения. Он встает с кровати на автомате, его глаза устали от недосыпания, затем, в прохладном свете зари подходит к мольберту и начинает писать, забывая о времени, разрывая холст густыми мазками синего цвета. Когда он закончил, оказалось, что оставшееся ухо случайно испачкалось.